Раз открыл — читай.
Прочитал — поверь.
Дома будешь спорить и пререкаться.
Старый негр портье открывает дверь
пожилому афроамериканцу.
Полувзгляд, кивок, пять шагов к двери -
сложно выдумать сцену
скучней, чем эта.
Первый часто, выпивши, говорит:
сам ты ниггер, брат, я швейцар вообще-то.
Но сейчас он трезв.
А второй из двух —
нет, совсем не выглядит виновато -
он о чем-то думает,
но не вслух.
Думать вслух запрещают законы штата.
Смерть придет к ним шлюхой,
крутя серьгу
в нежном ухе,
кривляясь, как обезьянка,
розовая только в районе губ,
там, где черный вывернут наизнанку.
Соблазнит их,
каждого в свой черед,
улыбнется хищно, прогнется томно,
поцелует жадно и уведет
в жирный красный свет
своего притона.
Это то единственное, о чем
правда стоит думать, ища различий.
Нас с тобой проткнет и уволочет -
в тесный домик птичий,
в силок паучий —
та, что с нами нянчилась с малых лет,
поправляла сбитые одеяла.
Потому мы слышали, как в земле
что-то пело, хныкало, причитало.
Потому ты мчишься на каждый звук,
как малыш в продленке —
не за тобой ли?
Потому я слышу, когда зовут,
и ловлю на сердце чужие боли,
как на голый провод — нездешний треск,
голоса Америк, пришельцев, духов.
В общем, наша — просто придет
и съест.
Лучше бы, ей богу,
явилась шлюхой.
Прочитал — поверь.
Дома будешь спорить и пререкаться.
Старый негр портье открывает дверь
пожилому афроамериканцу.
Полувзгляд, кивок, пять шагов к двери -
сложно выдумать сцену
скучней, чем эта.
Первый часто, выпивши, говорит:
сам ты ниггер, брат, я швейцар вообще-то.
Но сейчас он трезв.
А второй из двух —
нет, совсем не выглядит виновато -
он о чем-то думает,
но не вслух.
Думать вслух запрещают законы штата.
Смерть придет к ним шлюхой,
крутя серьгу
в нежном ухе,
кривляясь, как обезьянка,
розовая только в районе губ,
там, где черный вывернут наизнанку.
Соблазнит их,
каждого в свой черед,
улыбнется хищно, прогнется томно,
поцелует жадно и уведет
в жирный красный свет
своего притона.
Это то единственное, о чем
правда стоит думать, ища различий.
Нас с тобой проткнет и уволочет -
в тесный домик птичий,
в силок паучий —
та, что с нами нянчилась с малых лет,
поправляла сбитые одеяла.
Потому мы слышали, как в земле
что-то пело, хныкало, причитало.
Потому ты мчишься на каждый звук,
как малыш в продленке —
не за тобой ли?
Потому я слышу, когда зовут,
и ловлю на сердце чужие боли,
как на голый провод — нездешний треск,
голоса Америк, пришельцев, духов.
В общем, наша — просто придет
и съест.
Лучше бы, ей богу,
явилась шлюхой.
-
-
29.02.2024 в 05:23Посетите также мою страничку
gmcguire.digital.uic.edu/mediawiki/index.php?ti... как открыть счет в иностранном банке для визы в германию
33490-+