Из ста человек, знающих твое имя,
тридцать пишут его неправильно.
Сорок читали только один,
самый твой нелюбимый текст,
написанный в шутку, от скуки.
Он покорил их, они плакали.
Каждый десятый копирует
без первой строки,
или последней строфы.
Или напротив, вместе с какой-то репликой,
не имеющей к нему отношения.
"Готовила сегодня куриную грудку,
белеет парус одинокий..."
Следующий копирующий уже думает,
что вот это, про грудку - часть текста.
И ничего, ничего в нём не протестует,
не корчится
от лишнего фрагмента,
неуместного и непонятного.
Примерно половина
в принципе не понимает, о чем речь,
не слышит ритма,
не видит рифм, если они сложнее, чем
"сурок-шнурок",
и стоят не в конце строки.
Семеро
обязательно прибегут похвастаться,
что всё поняли,
узнали аллюзию,
оценили шутку.
Удовольствие от ощущения себя понимающим
очень сильное,
его трудно чем-то перебить.
Двадцать любят твой самый страшный,
личный и больной,
потому что он про них.
Они так и говорят: "это про меня".
Нужно сразу смириться:
если ты что-то опубликовал
это действительно уже не про тебя,
а про них.
Хочешь оставить себе –
жми F8, а не "отправить".
Три приличных пожилых дяденьки
пишут отечески:
"Завязывайте с глупостями,
научитесь лучше варить борщ".
Две трети твоих друзей
с ними согласны, но никогда
ничего тебе не говорят.
Потому что вежливые.
Вообще ни один из тех,
кто мог бы сказать осмысленное,
не выдал и слова по делу.
Максимум сдержанное одобрение.
Раз в полгода,
при условии,
что к тексту ещё нет тридцати комментариев,
с которыми стыдно показаться
в одном ряду.
Если тебя знает не сотня, а тысяча,
все цифры следует умножить на десять.
Осознать, что так будет всегда и во всём.
И больше не возвращаться к этому.
Потому что ты всё равно шарлатан,
самозванец и позёр.
Например, эту глупую отповедь
будешь нагло выдавать за стихи.
Потому что главный читатель
умер за два года до выхода книги
и ровно через месяц после первого концерта,
о котором не знал,
оттого что ты трус,
и вообще никогда ему не рассказывал,
что занят такой ерундой.
Всё думал,
сначала добьюсь чего-нибудь,
и вот тогда.
тридцать пишут его неправильно.
Сорок читали только один,
самый твой нелюбимый текст,
написанный в шутку, от скуки.
Он покорил их, они плакали.
Каждый десятый копирует
без первой строки,
или последней строфы.
Или напротив, вместе с какой-то репликой,
не имеющей к нему отношения.
"Готовила сегодня куриную грудку,
белеет парус одинокий..."
Следующий копирующий уже думает,
что вот это, про грудку - часть текста.
И ничего, ничего в нём не протестует,
не корчится
от лишнего фрагмента,
неуместного и непонятного.
Примерно половина
в принципе не понимает, о чем речь,
не слышит ритма,
не видит рифм, если они сложнее, чем
"сурок-шнурок",
и стоят не в конце строки.
Семеро
обязательно прибегут похвастаться,
что всё поняли,
узнали аллюзию,
оценили шутку.
Удовольствие от ощущения себя понимающим
очень сильное,
его трудно чем-то перебить.
Двадцать любят твой самый страшный,
личный и больной,
потому что он про них.
Они так и говорят: "это про меня".
Нужно сразу смириться:
если ты что-то опубликовал
это действительно уже не про тебя,
а про них.
Хочешь оставить себе –
жми F8, а не "отправить".
Три приличных пожилых дяденьки
пишут отечески:
"Завязывайте с глупостями,
научитесь лучше варить борщ".
Две трети твоих друзей
с ними согласны, но никогда
ничего тебе не говорят.
Потому что вежливые.
Вообще ни один из тех,
кто мог бы сказать осмысленное,
не выдал и слова по делу.
Максимум сдержанное одобрение.
Раз в полгода,
при условии,
что к тексту ещё нет тридцати комментариев,
с которыми стыдно показаться
в одном ряду.
Если тебя знает не сотня, а тысяча,
все цифры следует умножить на десять.
Осознать, что так будет всегда и во всём.
И больше не возвращаться к этому.
Потому что ты всё равно шарлатан,
самозванец и позёр.
Например, эту глупую отповедь
будешь нагло выдавать за стихи.
Потому что главный читатель
умер за два года до выхода книги
и ровно через месяц после первого концерта,
о котором не знал,
оттого что ты трус,
и вообще никогда ему не рассказывал,
что занят такой ерундой.
Всё думал,
сначала добьюсь чего-нибудь,
и вот тогда.
спасибо большое, вы очень правы)
Не стану говорить, что во всем понимаю вас. Да и на роль "правильного фаната" не претендую.
Хотел только сказать: соболезную, что так все вышло. Действительно очень жаль. Это страшно и тошно, и вгоняет в бессилие. Не могу сказать, что подобное переживал, но могу себе это представить. Хотел сказать, что очень вами горжусь. Что, несмотря на это, вы все равно очень многого добились. Стали одной из самых сильных поэтов современности (правильнее было бы "поэтесс", но строки у вас далеко не ахматовские). Это не лесть, факт. И, думаю, главный читатель и адресат тоже гордился бы вами. У вас очень горькие шутки, Шутник, и, может, это и к лучшему, что многие не принимают их всерьез. Инфантильность раздражает, да, но те, кто понимают, обычно ничего не пишут.
Пусть у вас все будет хорошо.
Извините. У меня еще недостаточно словарного запаса, чтобы выразить это должным образом.
Хотел искренне.
Я уже, конечно, пожалела, что выложила этот вопль. Но что ж теперь )
Спасибо.
sider.diary.ru/p176442057.htm
Надеюсь, вас такое внимание не обидит.
Красиво.
Извиняюсь, что о вас в мужском роде. Показалось, что вам подойдет.)