запись четырнадцатая

Истончился день, нет тепла нигде,
мерзнут руки, кутаюсь в шарф.
В городском пруду я топить иду
народившихся ночью стишат.

Вот мешок в руке, и возня в мешке,
сонный лепет, беспомощный писк.
А вода пруда холодна всегда
и грязна, даже жалко топить.

Говорил мне дед, предавай воде
текст, где кроме воды -- ничего.
Говорил хирург: сотни две умрут
до того, как спасешь одного.

А вода пруда зелена всегда,
в ней кикиморы, ряска в ней.
А вода мутна, и не видно дна,
и не видно мешков на дне.

@темы: слова

---

запись тринадцатая

В парках рядами ровными ржавые кроны и
ржавые фонари с паучьими городами внутри.
Близится время памяти, живые и теплокровные
перебирают хлам, листают календари.

Директора, консультанты, банкиры и дипломаты,
собираются на важные встречи, гладят рубашки,
в последний момент, подумав, кладут в дипломаты:
кто тряпичного зайца, кто ракушку, кто пряжку.

Фотомодели, телеведущие, светские дамы
собирают наряды, как мандалы -- крупица к крупице.
Каждая надевает нечто, о чем не помнит годами:
каштан на шнурке, кольцо из пластмассы, перо неизвестной птицы.

Если спросить об этом, они краснеют и сердятся,
потом говорят: "Вы разве не знали? Это теперь модно".
Память слегка холодит сосуды и достигает сердца,
лица и голоса хранятся в шкатулке на дне комода.

@темы: город

---

запись двенадцатая

Уловка

В тишине, в полусне
я пишу про снег,
блики луны на дне,
немоту камней,
про объятья корней,
пятерых коней,
пляс луговых огней,
рокот горных недр,
прелесть дурных манер,
усмиренный гнев,
оголенный нерв.
Я пишу о весне,
о большой войне,
о лесах в огне...

Только бы не
о том,
как ты дорог мне.

@темы: типа любовная лирика

---

запись одиннадцатая

Транслит-хокку

*
BETBb TEPHA B OKHE,
PEKA, APOMAT CEHA...
OTKPblTA PAHA

*
KOT BOET B TOCKE:
XOPEK B HOPE, COBbl HET,
A BECb KOPM -- TPABA

*
CTPAHHO, BOPOH HEM,
KAK KAMEHb: HET KAP-KAPA,
HET HEBEPMOPA

*
BAM KPOBb, HAM - MOPKOBb.
BAM BETEP PBET B MOPE TPOC,
HAM -- CEET BEPECK

---------------
Кто просёк фокус - считайте, что это флэшмоб

---

запись десятая

Он сидит, пожевывает сигару, забросив ноги на стол.
Ты думаешь
"Где он набрался этих киношных штампов?
Зачем на нем эта шляпа и кожаное пальто?
Ведь мы же не в Штатах..."
Он что-то сигналит амбалам кивком коротким.
Страх поднимается медленно от живота до щек.
Вываливаешь на стол строки,
просишь сдвинуть сроки,
обещаешь, что достанешь ещё.

Он в сотый раз соглашается, тебя выводят из камеры,
выталкивают наружу, в спину нацелив пушку.
Ты бежишь, напеваешь, размахиваешь руками,
обнимаешь каждую встреченную старушку,
не обращаешь внимания на головную боль и на
слезы и кровь, текущие по лицу,
будто всю жизнь провёл в прокуренной бойлерной
и впервые вышел на улицу.

---

запись девятая

Волонтёры находят их у помоек:
облезлыми, грязными,
с ожогами, переломами, язвами,
пятнами от чернил.
Сокрушаются "да за что же их?",
гладят по хребтам переплетов кожаных
и несут
в приют для бездомных книг.

Хозяин приюта три месяца щей не ел,
у него проблемы с деньгами и помещением,
в кармане - одни счета.
Он целыми днями чистит, шьёт и разглаживает,
если при этом бы шли продажи, но нет.
Не берут ни черта.
И писали в газету,
и рекламу давали уже -
никакого толку.
Но зато, когда он засыпает среди стеллажей,
книги тихо урчат на полках.

---

запись восьмая

Пастораль

На юге шумит ковыль, луга утопают в доннике,
на севере снег и сани, олени и рождество,
а в самом центре Москвы горят старинные домики,
воспламеняются сами, ни с того, ни с сего.

От них духота и жар, и улицы чахнут в копоти,
на небе не видно звезд от дыма и от огней.
Всё это, конечно, жаль. Ах, как хорошо и легко идти
по набережной в Гурзуфе, вот мы и идём по ней.

На пляже играют детки, и рыбки плывут вдоль молов.
Боль стихнет сама собой, когда принесут рассол,
когда засвистят креветки, усы показав из роллов,
и где-то за кольцевой труба заведёт вальсок.

---

запись седьмая

Страшилка №4. Ян

Ян снимает тесный пиджак - жара. Ян завязывает шнурок и идёт, торжественный, как жираф: властелин окрестных дворов, ободряющий втречных "выше нос!", прядь откидывающий со лба, похититель коктейльных вишенок, дрессировщик бездомных собак, ужас кошек, любимец тётушек, продающих холодный квас, обладатель рекордно больших ушей и немыслимо синих глаз.
Ян шагает мимо цветущих лип, белых статуй, клумб и колонн к старой иве с косами до земли и бугристым больным стволом. Под корнями ивы закопан клад в старой банке из-под конфет: череп крысы, бусина из стекла, костяной пожелтевший ферзь, ключ с резной бородкой, перо совы или, может быть, пустельги, деревянный рыцарь без головы и десяток помятых гильз. Ферзь - большая ценность, сосед вчера за него предлагал свечу. Бусину с восторгом возьмет сестра, может, станет добрей чуть-чуть. За перо и череп дают пинцет и пластмассовый автомат. Но сегодня у Яна другая цель - только ключ он кладет в карман.

Дверь ждала давно. Тридцать лет во сне, в тишине, в духоте, в пыли. Дверь пока молчит. Через пару дней запоют две её петли.
Нас учили страшиться чужих людей, злых микробов и вещих снов. Мы чертовски бдительны на воде, на пожаре и в казино. Мы седлаем ветер, изводим крыс, но забыли, как быть с дверьми... в полумрак чердачный, на гребни крыш, в небольшой человечий мир дверь глядит из савана паутин, взгляд её холоднее льда. Синеглазый мальчик уже в пути. Будет весело, как всегда.


===========================
PS: У меня проблемы с интернетом и почему-то не получается отвечать на комментарии, поэтому отвечу тут:

- спасибо

- да, перегружено деталями и громоздко, потом порежу, а пока пусть висит. я читаю детские книжки и меня прёт. к сожалению, ничего не могу пока с этим сделать.

- это про мальчиков и двери.

@темы: страшилки

---

запись шестая

Много курю опять, это в сентябре-то,
внутренне сжавшись, пью свои двести грамм:
врач прописал мне водку.
И сигареты.
И задушевные разговоры по вечерам.
То есть, врачей было много.
Собрали кворум,
спорили,
слушали что-то в моей груди...

Мне непонятно, где добыть разговоры,
даже один.

---

запись пятая

Бывает, просыпаешься поутру:
пафосный, хмурый, смотришь с тоской в окно.
Что бы сказал сейчас твой ушедший друг?
Не всё ли равно?
Ты заметил? Они давно сжимают кольцо.
Скоро, должно быть, уйдёшь к ним сам.
У меня в плеере полно мертвецов:
их музыка, их голоса.

Это не страшно, выдохни, оглянись.
Даже забавно, эдакая игра:
мертвые говорят из книжных страниц,
из старых телепрограмм.
Мертвые в каждом доме, в любой толпе,
На улицах, на плакатах, в старых газетах.
Я, например, не знаю, где я теперь,
Когда ты читаешь это.

@темы: сумасшедшие

---

.

Задача криков в эфире -
слегка оживить народ,
а то ведь ползут,
как заспанные улитки.
"Вдохни огонь нашей ночи!"
"Узнай, что значит полёт!"
"Взгляни
на наши в натуре взрывные скидки!"

Ну что же, эфир кричит.
Вверху, в густой темноте,
тревожные смс сбиваются в стаи.
А ночью город не спит -
считает своих детей,
никак не может понять,
кого не хватает.

@темы: город

---

запись четвертая

Малыш, послушай, что расскажу:
история -- просто жуть.
На черной улице черный дом
под черным московским льдом.

Засов скрежещет, скрипит петля,
большую беду суля.
Выходит на улицу человек
с повязкой на голове.

То Черный Критик, зловещий дух,
гроза сопляков и дур.
Он вечно ходит, приняв сто грамм,
по разным литвечерам.

Его характер -- совсем не мёд.
В руках его пулемёт.
Он сделает из поэта фарш,
как только услышит фальшь.

Бай-бай, малыш, засыпай скорей,
а днем гуляй во дворе,
катайся с горки, ворон гоняй,
но только не сочиняй.

@темы: страшилки, слова

---

запись третья

Выныриваешь из сна, задыхаешься,
воздуха не хватило:
раковина с секретом так и осталась на дне.
Что-то внутри меняется -- быстро, необратимо;
сил не хватает, мало
выдержки и манер.

Бросить бы всё,
махнуть в незнакомый город,
сидеть, свесив ноги,
на мосту над каналом.
кататься на эскалаторах, подслушивать разговоры,
подглядывать в чужие журналы.

Слушать, как всякий звук в музыке утопает.
В проводах, в визге шин, в гуле пустых вагонов:
аккордеон, выдыхающий ноты смерти,
скрипка - поющая панику.
Нет ничего прекраснее скрипки и аккордеона.

@темы: музыка, личное, город

---

запись вторая

Ты думаешь: когда увидишь его,
кровь твоя превратится в сидр,
воздух станет густ и невыносим,
голос - жалок, скрипуч, плаксив.
Ты позорно расплачешься
и упадёшь без сил.

А потом вы встречаетесь, и ничего:
никаких тебе сцен из книг.
Ни монологов, ни слёз, ни иной возни.
Просто садишься в песок рядом с ним,
а оно шумит
и омывает твои ступни.

@темы: личное

---

запись первая

В.

Они достают свой возраст
как действенный аргумент.
Как будто кругом не люди, а коньяки,
Как будто есть что-то лучше, чем ждать прилёта комет
и радужных птиц нектаром поить с руки.
Они атакуют скопом в надежде поймать свой шанс
попасть под шумок с тобой на корабль ноев.
Спокойней.
Не делай пауз, но двигайся
не спеша,
оставь им свою улыбку, а остальное
храни в толще темных вод, как древняя крошка Нэсс,
в холодной тиши, где рыбы, вода и камень.
Не нужно бояться пафоса,
он - лучший друг клоунесс.
Кривляйся,
дерзи,
позируй для фотокамер.
Старайся реветь поменьше: испортишь хороший грим,
зачем тебе в двадцать с гаком - ряды морщин?
В тебе мириады сказок, о них и поговорим.
О том, как тебе несладко -- молчи.
Молчи.

@темы: личное, разное

---

запись тридцать шестая

Яшка

Здесь, в лагере, все выглядят одинаково: короткие шорты, пилотка с клеймом отряда. Вот мы наблюдаем девятилетнего Якова, он каждое лето здесь - три месяца кряду. Его отправляют в лагерь почти с пелёнок: бюджетное место, кормёжка, присмотр, "зарницы". Угрюмый с виду, а так нормальный ребёнок... ну, разве что незнакомых слегка боится. Цепляет старших меткими злыми фразами, но вежливо, не хамит, меру знает четко. У Якова волосы иглами дикобразьими торчат, не желая укладываться в прическу. У Якова горб на спине, глаза цвета чая, лицо неподвижно, как будто из монолита. Вожатые с удовольствием отмечают, что сверстники не смеются над инвалидом. Напротив, заботятся, лезут вон из кожи: кровать у окна, лишний завтрак, кивки, объятия...

У Якова при себе настоящий ножик, и он никогда не стесняется применять его. У Якова меткий удар и такая силища, что можно вбивать в промерзшую землю сваи, а то, что никто вожатым не доносил ещё, так он обещал прирезать, если узнает.
У Якова в голове закипают замыслы, он тащит их к речке, глядит на мутную воду, высматривает русалок в прибрежных зарослях.

Ему суждено прожить сто четыре года: стать доктором двух наук, написать три повести, которые, разумеется, все читали, быть битым за гонор и горб, за напор и стиль, за яркие необязательные детали.
Стать знаком и эталоном, классиком жанра, на каждом фуршете расхаживать с новой спутницей.
Стать дедом без внуков, едким, сухим, поджарым, ночами ждать, когда потолок опустится и станет тягучей бездной, чтобы вобрать его.

Вот вынырнули русалки, зовут купаться. Он должен быть в корпусе до половины третьего, купаться сегодня не выйдет - уже два двадцать. Он вскакивает и мчится через кустарник по узкой тропинке к секретной дыре в заборе.

Он будет владельцем замка с конюшней, псарней и лестницей, уходящей с порога в море, он будет покорен логосу безучастному, он будет всевидящ, как многоглазый Аргус.

Но это потом, когда-нибудь, а сейчас ему неплохо бы пережить свой девятый август. Он точно знает: кто-нибудь да обманет, нельзя позволить себе ни одной промашки. Стальная бабочка у него в кармане мечтает о тонких крылышках и ромашках.

@темы: сказки

---

Раз мне не пишется и не колдуется, буду вешать разное.
Это, вроде как, клип на мой текст. Вот этот



Авторы: mahyak, heligi
Текст читает: lin_lobariov
Музыка Шопена, но у него нет ЖЖ.

А здесь ещё этот клип в финале конкурса на openspace: http://www.openspace.ru/literature/events/details/14836/?action=vote
Шесть из десяти роликов у меня не играются ни одним из браузеров.
Что делать?

@темы: видео

---

как-то так

http://www.ri-print.ru/index.php?name=Asers_Shop&s_op=viewproductdetails&lid=60&cid=1

Это я к тому, что "Орфей" опубликован.
Там по ссылочке даже где-то есть описание, как заполучить номер альманаха, если нужно.
И вот ещё что.
"Открытие навигации" Феликса Максимова - это пиздец что такое. Это просто слов нет, как круто.

---

запись тридцать пятая

Переходный возраст

Однажды тебе перепадает фамильная брошь,
а ты недостаточно для неё хорош.
Не стар, не лощен. Звенишь и блестишь, как грош.
Залечиваешь за месяц любую брешь,
С большим вдохновением врёшь,
с аппетитом ешь.

Ты слишком беспечен, резок и бестолков
для гладких камней, серебряных завитков,
отглаженных лацканов, пышных воротников,
таких, что от зависти в трещинах шкаф,
из кружева и шелков.
Что за толк в шелках?

Носить эту роскошь такому, как ты, негоже,
поэтому ты пристегиваешь её прямо к коже,
чтобы чувствовать боль и становиться ещё моложе,
безумнее, веселее... дурак со стажем
при музах в цветочной ложе,
при мертвых в их экипаже.

Никто ничего не скажет:
кривляйся, реви, дуркуй.
Вечно нагой малыш
с дырочкой в правом боку.

@темы: сумасшедшие, личное

---

запись тридцать четвертая

Когда в дощатую крышку входит последний гвоздь,
Внутри, вопреки ожиданиям, не смещается ось,
В гриве не добавляется серебристых волос,
Просто думаешь "Всё, началось".

Тебе достался отличный социальный пакет:
Волшебнейший Неверленд, опаснейший Нантакет.
Видишь высокую даму там, вдалеке,
С лезвием на древке?

Она окружит тебя вихрем ласк своих и забот,
Считай её нянькой, участливой фрёкен Бок.
Пока тебя не поманят за море труба и гобой,
Она будет присматривать за тобой.

Поблажек не жди, надеждой себя не тешь.
Она не даст тебе медлить и заниматься не тем,
Ты будешь крепко пришит десятком её нитей
К немоте, к темноте.

Смотри, она уже становится за плечом
И начинает отсчёт.

@темы: mytop, личное